Старинные царские судебные учреждения Яренска

Н. ГОЛЕНЕВ

Краеведческий альманах
«Еренский Городок»
Вып.1, Яренск, 1999.
С.24.

Дореволюционные судебные учреждения, в частности, в Яренском уезде, были организованы согласно судебных уставов 1864 года. Основным звеном являлся мировой суд в сельских местностях и городской в городах, а кассационной инстанцией для них являлся уездный съезд мировых судей.

Мировые судьи избирались уездным земским собранием и «городскими думами» из числа «землевладельцев или домовладельцев». В круг ведения мировых судей входило рассмотрение гражданских дел с ценой исков до 500 рублей и уголовных дел с карательной санкцией до одного года заключения в тюрьме или штрафа свыше 300 рублей.

В 1889 году мировые судьи в сельских местностях были заменены земскими начальниками, на которых было возложено выполнение функций мировых судей, а, кроме того, они сосредотачивали и административную власть над местным крестьянским населением. Земские начальники назначались из числа дворян по представлению губернатора.

Для земских начальников кассационной инстанцией являлось губернское присутствие, а апелляционной инстанцией по рассмотрению ими делам являлся уездный съезд мировых судей.

В 1912 году мировые судьи в сельской местности были восстановлены и просуществовали до 1917 года.

В каждом уездном городе, в частности, в Яренске, был член Окружного суда, который рассматривал уголовные и гражданские дела, которые были не подсудны земскому начальнику и мировому судье.

Кроме того, в каждой волости периодически собиравшийся волостной сход в составе сельских старост, волостных судей, выборных по одному человеку от десяти дворов выбирал волостной суд в составе от четырех до двенадцати судей сроком на один год. Он рассматривал споры и тяжбы между крестьянами и дела о маловажных проступках.

В качестве меры наказания до 1905 года волостной суд применял телесные наказания (порку), а после отмены порок -- штрафы и аресты. Судебные приговоры и решения приводились в исполнение органами полиции -- становыми приставами и судебными приставами.

В Яренске до революции длительное время земским начальником служил Фомин, проживающий на 2-ой улице, а последние годы перед революцией Сердобов. Со слов отца, волостного писаря, я знаю, что они были высшим начальством для Софроновской волости, в которую тогда входили все села и деревни по реке Яреньге до д. Чёрвы и все деревни по Котласскому тракту, включая все деревни в окружении села Лена.

Я лично знал этих земских начальников и видел Сердобова на Софроновском волостном сходе в деревне Софроновской.

Софроновское волостное правление стояло рядом с нашим домом под горкой. Осенью 1915 года на Софроновский волостной сход съехались более сотни представителей от сел и деревень, около правления было привязано до полусотни лошадей с телегами, дрогами, а около них стояли мужики. Другие за дровенником тянули через горлышко бутылки водки.

Толкаясь между мужиками, я услыхал: «Земский начальник» и увидел, как с «арестантского утора» спускается к речке Кишерке чиновник в свинцового цвета шинели и такого же цвета фуражке с двумя кокардами.

Стоявшие на улице мужики пошли к нему навстречу, а когда он по мостику перешел речку, то группа крестьян от волостного правления пошла к нему навстречу, раскланиваясь. Я тоже заинтересовался этим человеком, перед которым так подобострастно раскланивались мужики. Это был сравнительно молодой человек лет тридцати. Его чиновничья фуражка с кокардами была надвинута на лоб так, что закрывала глаза.

Он медленно стал заходить в здание правления, за ним пошли мужики. Зал стал наполняться, да так, что многие из мужиков остались на крыльце, а другие стали около окна. Это и был земский начальник Сердобов.

Большая ему была дана власть над крестьянским населением. Особенно запомнил я рассказ матери о волостном суде, который работал под руководством земского начальника и целиком ему подчинялся.

В 1904 году Софроновский волостной суд осудил крестьянина Степана Мурзина из Выемково за кражу хомута к 25 ударам розгами. Мой отец пригласил мою мать посмотреть, как в зале Софроновского волостного правления будут пороть ее дальнего родственника. Знал и я этого высокого худого мужика с узким старым лицом, с длинной худенькой бородой.

Когда моя мать пришла в правление, в зале за большим столом сидел волостной судья, а по сторонам волостной старшина и писарь. Около стены сидели два дюжих дневальных из десятских, сторожа волостного правления и несколько мужиков. Посредине зала стояла широкая, тяжелая скамья.

Волостной судья объявил о приведении приговора в исполнение, и десятские привели из соседней комнаты Степана. Судья дал распоряжение ему снять штаны до колен и лечь на скамью. Мурзин широко перекрестился прямо перед иконой, сказал: «Невинно страдаю», затем спустил свои старые холщовые штаны и лег животом на скамью.

По указанию волостного судьи дневальные взяли из угла пучки длинных ивовых виц и по сигналу судьи, по очереди, с разных сторон, высоко взмахивая, начали наносить удары. При каждом ударе наказуемый вздрагивал, а на теле появлялись красные полосы. Когда судья отсчитал последний удар и дал команду: «Всё», Степан Мурзин медленно встал, надернул штаны, большим крестом опять перекрестился перед иконой, сказал: «Невинно пострадал» и вышел.

В 1916 году мне самому довелось побывать на судебном заседании Софроновского волостного суда. Помню, что за большим столом волостного правления, покрытым зеленым сукном, сидел судья - седой старичок с золотыми зубами во рту. По сторонам сидели два члена суда из зажиточных крестьян. Волостным судьей был «питеряк», то есть крестьянин из деревни Микшина Гора Ярыгин, много лет проживший в Петербурге, а под старость приехавший жить на свою родину.

Помню, как судья допрашивал какого-то крестьянина, но дело было неинтересное, поэтому я скоро ушел.

Из мировых судей Яренска я знал Василия Александровича Воеводина. Это был чиновник с высшим юридическим образованием и, как было известно, взяточничеством не занимался. А поэтому после революции 1917 года в течение ряда лет избирался народным судьей города Яренска.

Из мировых судей, работавших в Яренском уезде, я знал растолстевшего старика Булатова, В. А. Буткина, а также Дмитрия Александровича Быстрова, родственника Яренского протоирея Михаила Быстрова. Дел у них было мало, так как преступность в наших северных местах была низкая, а потому больше они занимались гражданскими делами с ценой иска до 500 рублей.

Многие годы до революции в Яренске работал членом Окружного суда Н. И. Белецкий. Он имел высшее образование и крупный чин как дворянин и член Окружного суда. В 1910 году он построил себе около Яренской тюрьмы большой деревянный дом с многочисленными пристройками.

На лето к нему приезжали два сына студента Сергей и Георгий, с которыми Белецкий постоянно ходил на охоту за зайцами или по озерам за утками. Он имел хорошие ружья и даже трехстволку. Работы по должности у Белецкого, как видно, было мало, поэтому, как заядлый охотник, он все время пропадал в лесу.

Это был уравновешенный, способный чиновник, пользовавшийся авторитетом в городе, однако никакого участия в работе земской управы или земского управления он не принимал. Мой отец рассказывал, что Белецкий получал самое большое жалование из всех яренских чиновников -- 8 рублей в день. Отец у меня в те времена получал 30 рублей в месяц, и на эти деньги наша семья жила довольно обеспечено.

Белецкий держал двух больших гончих собак, держал кухарку и жил в семи комнатах своего дома, где после революции разместился городской детский сад, а впоследствии районный военкомат. Сам Белецкий после революции уехал в Сыктывкар, где работал юрисконсультом и адвокатом.

Земские начальники после революции тоже куда-то уехали, а пристав Шарапов устроился сторожем в селе Княжинцы Сольвычегодского района, снял свою чиновничью шинель и долго скрывался под армяком.

Последней судебной инстанцией являлась Вологодская судебная палата, которая была апелляционной инстанцией для окружных судов и первой инстанцией по делам важных государственных и политических преступлений. Судебная палата рассматривала дело по обвинению крестьянина Александра Андреевича Глотова, оскорбившего на Софроновском волостном сходе осенью 1905 года портреты царя Николая II и царицы и выступившего с революционной речью на сходе. За это Вологодская судебная палата весной 1906 года осудила Глотова на 10 лет каторжных работ в Сибири, где он и погиб, не дожив до революции 1917 года.

Особое место в системе судебных учреждений занимали уездные съезды мировых судей. В Яренском уездном съезде мировых судей в течение около 10 лет до самой революции 1917 года председательствовал крупный судебный чиновник дворянин Николай Васильевич Изюмов.

Яренский уездный съезд мировых судей занимал один из лучших домов в Яренске, в котором после революции находился городской клуб имени Останова и городской театр. Это здание сгорело в 1920 году.

Председатель съезда мировых судей периодически созывал сессии, на которые приглашал в качестве членов кассационных комиссии мировых судей. Здесь рассматривались уголовные и гражданские дела по кассационным жалобам осужденных. Такие сессии собирались 3-4 раза в год. Председатель съезда пользовался большим авторитетом и его слово на заседании уездной Земской управы или в городской думе было решающим.

Секретарем Яренского уездного съезда был старый чиновник Николай Устинович Ильин, помощником секретаря много лет работал яренский мещанин Петр Николаевич Кобычев.

Еще в молодые годы после окончания юридического факультета Изюмов работал в канцелярии Вологодского губернатора, затем земским начальником на участках губернии. Дослужился до чина действительного статского советника, был награжден многими орденами и медалями, в частности, орденами Анны, Станислава и другими.

Изюмов имел решающее слово в назначении мировых судей и земских начальников, имел хорошие связи с канцелярией Вологодского губернатора и другими крупными губернскими чинами.

Однако хорошо знал он и жизнь крестьянства. Его жена способным ученицам прогимназии из бедного крестьянства дарила одежду и обувь, а в годы империалистической войны она состояла в комитете помощи семьям убитых и раненых воинов.

Сам Изюмов имел большую личную библиотеку и всегда выписывал журнал «Нива» и другие издания. Этот высокого роста, благообразный старик с маленькой остренькой бородкой и редкими седыми волосами совершенно не терпел никакого грубого и даже громкого разговора, и сам разговаривал тихим спокойным голосом. Среди яренского чиновничества он пользовался большим авторитетом, особенно по занимаемой им должности председателя уездного съезда мировых судей.

Свержение самодержавия Изюмов встретил положительно и, несмотря на свою старость, стал принимать активное участие в работе уездной земской управы, когда власть перешла в руки эсеров. Осенью 1917 года он некоторое время даже был председателем Яренской уездной земской управы, но потом ушел с этой беспокойной в те времена работы опять на старую должность председателя уездного съезда мировых судей.

Октябрьскую революцию 1917 года он встретил сдержанно.